Эпицентр кризиса

Подозрение в демпинге

На первый взгляд, все это выглядит как «валютный демпинг». Так принято называть намеренное занижение курса национальной валюты для того, чтобы получить конкурентные преимущества во внешней торговле. Представители американского Минфина, например, уже успели обвинить в этом китайские власти, девальвировавшие за две недели свой юань по отношению к американскому доллару более чем на 5 процентов.

«Отказ от более ориентированного на рынок обменного курса юаня расценили в Вашингтоне как тревожный сигнал», — передает информагентство Reuters со ссылкой на собственные источники в Белом доме. Сейчас курс китайской валюты — самый низкий с 1994 года. В Пекине надеются, что это повысит конкурентоспособность китайских товаров на глобальном рынке и оживит экономику страны. А в Вашингтоне считают, что их торговый партнер пытается удешевить китайский экспорт искусственным путем.

Те же обвинения могли бы прозвучать и в адрес России с Казахстаном, если бы их доля в международной торговле была повыше нынешних 5 и 0,12 процента соответственно.

Но девальвируются валюты развивающихся стран по объективным причинам. Прежде всего — из-за снижения выручки от экспорта. По данным правительства, с января по июнь этого года доходы России от продажи своих товаров и услуг за границу снизились на 25,7 процента — до 30,3 миллиарда долларов. В Казахстане положительное сальдо торгового баланса сократилось на 36,3 процента.

Резервы не помогут

Почему мы применительно к России говорим только об экспортной выручке, а к Казахстану о сальдо внешней торговли? Только потому, что Россия начала девальвировать свою валюту раньше. И благодаря этому у нас сальдо внешней торговли сократилось только на 1,6 процента. Теперь, надо полагать, после снижения курса тенге в четверг, этот показатель улучшится и у партнера по Таможенному союзу. Ведь тенге подешевел примерно на столько же, на сколько уменьшилось положительное сальдо внешней торговли страны.


20 августа Национальный банк Казахстана отменил валютный коридор. В результате курс обвалился на 35,5 процента — со 188,38 до 255,26 тенге за доллар. Это вызвало ажиотажный спрос на иностранную валюту, и властям пришлось на несколько часов закрыть обменники. В Казахстане просматривается вполне российский сценарий с некоторым опозданием. Банк России тоже отменил регулярные валютные интервенции и коридор бивалютной корзины с 10 ноября прошлого года. В день объявления о переходе к свободно плавающему курсу американская валюта торговалась на Московской бирже в районе 46 рублей, а европейская — 57,5.

«Подумав, просчитав все возможности, мы решили, что наиболее правильными являются введение свободно плавающего курса тенге, переход к инфляционному таргетированию. Правительство и Нацбанк сегодня сделали заявление по переходу к свободно плавающему курсу тенге, то есть курс будет определяться рынком. Надо прямо сказать: это — вынужденная мера, другой альтернативы не было. Кризис всегда вносит свои коррективы», — объяснил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев.

Мораль заключается в том, что поддерживать высокий курс национальной валюты за счет валютных интервенций и сокращения резервов ЦБ развивающиеся страны могут только непродолжительный период времени. Девальвация неизбежна. Казахстан на попытки стабилизировать курс в этом году потратил 10 миллиардов долларов, в прошлом — 18. То есть даже больше, чем заработала экономика страны от внешней торговли. Но тенге все равно обвалился.

Погружающиеся рынки

Казахстан и Россия — далеко не единственные страны мира, переживающие девальвацию национальной валюты. Из государств на пространстве бывшего СССР аналогичные процессы происходят на Украине. Динамика изменения курса украинской гривны во многом напоминает график котировок российского рубля. В январе доллар стоил 15,76 гривны и оставался на этом уровне весь февраль, подорожав за месяц всего на 10 копеек. В конце февраля гривна резко упала до 33,72 гривны за доллар, после чего немного отыграла позиции. Сейчас курс украинской валюты — 22,17 гривны за доллар. В Белоруссии тоже похожий сценарий. В начале года доллар стоил 10 999 белорусских рублей, сегодня — 16 400.


Но вот совсем другая часть света. В Малайзии в январе за доллар давали 3,49 ринггита. Теперь — 4,12 ринггита. Снизился и курс индийской национальной валюты. Доллар стоит теперь 65,43 рупии. А в январе курс был 61,29 рупии за доллар. Ничего не напоминает? Но ведь экспорт Индии или Малайзии, а тем более Белоруссии, не зависит от мировых цен на нефть, как экономика России или Казахстана. Что же происходит?

По данным Financial Times, за прошедшие 13 месяцев из 19 развивающихся стран инвесторы вывели около 940 миллиардов долларов, в том числе из Китая, Малайзии, России, Турции, Бразилии. Причем основной отток капитала пришелся именно на Поднебесную. Опрошенные изданием эксперты полагают, что этот процесс продолжится. Развивающиеся экономики перегреты. «Этот отток распространится намного дальше», — уверен аналитик инвестиционного банка NN Investment Partners Мартен-Ян Баккум.

Интересно, что после кризиса 2008 года именно развивающиеся рынки считались среди экономистов будущими локомотивами роста мировой экономики. И приток капитала в те же самые 19 стран, по данным все того же NN Investment Partners, только в 2009 году составил 2 триллиона долларов. Однако теперь те же самые экономисты в отношении развивающихся государств соревнуются в острословии. Например в отчете инвестбанка Goldman Sachs говорят уже не об emerging markets, а об emergency markets (аварийные рынки). Банкиры из Merrill Lynch ввели термин submerging markets (погружающиеся рынки).

Инвесторы развитых стран оттуда уходят. А Федеральная резервная система США сворачивает политику количественного смягчения и повышает ставки. Это тоже усиливает доллар.


Впрочем, экономический гуру Нуриэль Рубини объясняет, что проблемы развивающихся экономик проистекают совсем не от политики американского Федрезерва, а от собственной неповоротливости. «Решение ФРС о завершении политики нулевых ставок вызовет серьезные проблемы в тех развивающихся странах, где высока потребность во внутренних и внешних заимствованиях, накоплены большие объемы номинированного в долларах долга, а макроэкономическое и политическое положение остается слабым», — отмечает Рубини. Он указывает на то, что большинство развивающихся стран не провели структурные реформы, необходимые для расширения потенциала экономического роста. «Проблемы они себе создали сами», — уверен Рубини.

Так, по его мнению, Бразилия, которую ожидают в этом году рецессия и высокая инфляция, проводила недостаточно жесткую монетарную, фискальную и кредитную политики. Проблемы России связаны с ее зависимостью от нефти и конфликтом на Украине. Трудности ЮАР, Аргентины и Турции — результат их неудачной политики и внутренней неопределенности.

Практика показывает, что модернизация экономики, основанной на экспорте сырья, практически невозможна, пока основной экспортный ресурс стоит дорого. Никто не будет развивать рискованные стартапы, если можно просто выкачать и продать нефть. Советник президента фонда «Сколково», основатель компании Oy Visual Systems Пекка Вильякайнен во времена высоких нефтяных цен неоднократно говорил, что у России не будет ладиться с инновационным бизнесом до тех пор, пока цена барреля нефти не опустится ниже 50 долларов. И вот этот момент настал. Значит, есть шанс «слезть с сырьевой иглы»?

Пока же, по мнению специалистов, текущий кризис не является локальным, привязанным к одному региону и затрагивающим только отдельные страны. Это нечто большее. Его корректнее назвать глобальным. Кризис затронул прямо или косвенно все страны с развивающейся и переходной экономикой. И его размеры сродни эффекту айсберга — мы видим пока лишь его надводную часть.

Константин Угодников
Григорий Коган

Источник